Письма о богослужении Восточной Кафолической Церкви (А.Н. Муравьев)

Итак… мы вступаем ныне на пространное поприще великого поста.

…Поистине, благая Церковь, заботясь о спасении детей своих, семью неделями великого поста и тремя им предшествующими, как будто напи­сала (если только позволено так выразиться) поэму всего человечества, резко обозначив три его грани: падение, искупление и последний суд. Все же про­странство сей трогательной поэмы наполнила она, то горьким плачем покаяния, то псаломными во­сторгами, то пророческим вдохновением о грядущем спасении, то самым изображением страданий Искупителя, уже не только в песнях духовных, но и в обрядах, для большего впечатления. Весь наружный человек должен содействовать внутрен­нему, в деле своего спасения: и ухо его должно слышать, и око видеть, и молиться уста, и руки подыматься к небу, и припадать колена, и смирять­ся к земле гордое чело, и наконец, поститься алчная утроба, влекущая долу высокие помыслы духа.

             За три недели до великого поста, уже начинается духовное приготовление, и притча, о Мытаре и Фа­рисее, научает нас сокрушенной молитве, без кичения духа. Потом, в другой воскресный день, притча, о блудном сыне, приведет каждого, не совсем ожесточенного грешника, в сокрушение о грехах своих, или если сего не довольно, то в следующую неделю заставит его содрогнуться чтение страшного Евангелия, о последнем суде. И вся сырная неделя, провождаемая нами, по большей части, в увеселениях, посвящена памяти сего суда. Но накануне Церковь сострадательно воспоминает, в молитвах, души всех преставльшихся, которые, по насильственной или внезапной кончине, не могли в свое время воспользоваться молитвами и таин­ствами, и сие творит для того, чтобы ни одна вверенная ей душа не предстала на суд, без спаси­тельного щита ее. В конце же сырной недели, для поощрения верных, воспоминает пустынных подвижников, пребывавших в посте и молитве.

             Наконец, последнее воскресение, пред самым постом, открывает вход к нему, повествованием о грехопадении праотца Адама, дабы мы зна­ли, что оплакивать во дни плача, и еще более восчувствовали, из какой бездны извлек нас Иску­питель, когда, на конце дней сих, будем прослав­лять победу его над смертью: и посему, в первые четыре дня поста, читается с умилением великий канон покаяния.

             Не без высокой цели учредила Церковь празд­новать и восстановление честных икон, в первый воскресный день великого поста, называемый обык­новенно неделею Православия, возбуждая нас, сим торжеством, к возобновлению в падшем чело­веке образа Божия, чрез теплую веру в Иисуса Христа. Когда же, зная по опыту немощь челове­ческую, видит она, что силы телесные начинают изнемогать от подвигов поста, то на середине его выносит, для подкрепления верных, крест Госпо­день, знамение победы, и на пятой неделе поддерживает снова унывающих, чтением великого ка­нона покаяния, и примером духовных подвигов Марии Египетской, и похвалою Богоматери, скорой помощницы в скорбях наших.

             Утешительное воскресение Лазаря, как предвестие общего восстания мертвых, и торжествен­ный вход Спасителя в Иерусалим, освежая ду­ховною радостью душу, дают ей и новые силы к перенесению трудных подвигов страстной седми­цы; а сия одна, обширными созерцаниями, объемлет весь мир, видимый и невидимый, всю глубочайшую связь неба и земли, столь резко разрозненных, жизни и смерти, столь по-видимому несодружимых, все поприще страданий Богочеловека, которое только вечность может измерить, хотя оно чудесно за­ключено в немногих земных днях, и наконец внезапно переносить нас, от плача ветхого Адама над гробом Адама нового, к светлому и светоносному «Христос воскресе»!

             Вся же святая, великая Четыредесятница подражает, числом дней, и сорокадневному посту Моисея на Синае, для приятия ветхого завета, и сорока­дневному посту Илии Пророка на Хориве, услышавшего глас Господень в легком дыхании эфира, после бурь и громов, и сорокадневному посту са­мого Спасителя, на горе искушения, пред началом благовествования нового завета. Вся она есть, как бы десятина целого года, из числа дней на­шей жизни, удаленная сокрушенным сердцем в жертву Господу.

             Но так как, в семи неделях великого по­ста, более сорока дней, то ты можешь спросить: от которого же и до которого дня простирается Четыредесятница? Должно знать, что Церковь, от времен Апостольских, не употребляет всей стро­гости поста, не только в день воскресный, как посвященный радостному воскресению Христову, но и в субботний, как посвященный воспоминанию сотворения мира, и коленопреклонения в сии дни не употребляются в церкви. Посему некоторые из древних Палестинских Отцов пустыни, присо­единяя сырную к семи последующим, и исклю­чая из сего времени все субботы и воскресения, таким образом, производили число сорока дней, в строгом смысле постных. Вообще же право­славная Церковь, держась предания Апостольского, ограничивает, под именем Четыредесятницы толь­ко первые шесть недель поста, не прилагая к ним, Лазарева и Вербного воскресения, как дней торжественных, что составляет сряду полное число сорока дней, и потому поется в Вербную субботу: «душеполезную совершивше Четыредесятницу, и свя­тую седмицу страсти твоея просим видети человеколюбче». А великие дни страстной седмицы, ради страшного воспоминания Господних страданий, Цер­ковь чтит отдельно от прочих недель, особен­ными молитвами и обрядами, как венец всего поста и преддверие Пасхи.

             К сим возвышенным драгоценным дням великого поста, как бы исключительно дарованным нам для нашего спасения, призываю я ныне все твое внимание. Не поскупимся временем на молитву, которое мы часто расточаем, и доколе не исчезли в суете дни наши, воздадим должную десятину их Богу, все нам даровавшему.

****